Лебедев гижöд вылö вочакыв (Ответ на письмо Лебедева)

Небдiнса Виттор

Лебедев гижöд вылö вочакыв

„Настук“ – оперетта авторсянь, М. Лебедевсянь, воис меным зэв интереснöй письмö. Сiйö (письмöыс), ме ногöн, представляйтö тшöтш общественнöй интерес. Сы понда ме ог кöсйы кольны сiйöс куш ас костын видзöм вылö, а юкся, кыдз шуласны, лыддьысьяскöд да гижысьяскöд.

Со мый гижö Лебедев (рочöн – ме петкöдлöма медся  „ён“ местаяссö письмöсьыс):

„В прошлом году (1930-м. Н. В.) Вы писали мне, что перелагаете на музыку мою оперетку „Настук“, что подготовляете ее к постановке на сцене и проч. Но теперь оказалось, что эта оперетка ни к черту не годится. К такому заключению пришла, по крайней мере, коми критика, назвавшая оперетку кулацким произведением... В чем тут дело, хоть убейте, ничего не понимаю. Оперетку я писал весной и летом 1929 года, когда кулак еще не чувствовал над собой грозы и вел себя вызывающе… И, наконец, оперетка рисует только один маленький эпизод на фронте классовой борьбы, а отнюдь не классовую борьбу в целом, так что предъявлять к ней такие широкие требования – прямо смешно и неразумно. Вообще наша коми критика нестолько чутка и беспристрастна, сколько резка и фанатично-придирчива, а это не говорит в ее пользу. Ничего конкретно она не устанавливает, а сыплет общими фразами да попутно обвиняет почти всех авторов (в том числе и Вас) в „мелко-буржуазном“ грехе, вот и все. А на такой критике, я думаю, коми литература далеко не уедет. Это звучит ересью, но это так... Вся эта история крайне взволновала меня. Можно и должно критиковать, но нельзя же это делать по допотопному правилу: раззудись плечо, размахнись рука. Нужно же соблюдать справедливость, а не поступать так: вали валом – после разберем“...

Михаил Николаевич Лебедев (1877–1951) — поэт, прозаик, публицист, драматург
Фото из журнала "Ордым", 1927 год, № 5

Татшӧм „взволнованнӧй“ письмӧ гижӧ Лебедев. Ме сылы вочакыв ысті зэв „спокойнӧйӧс“. Гижи рочӧн жӧ, инді татшӧмторъяс (висьтала комиӧн):

„Кӧть эськӧ шензянтор быттьӧ, „Настук“-ыд тэнад босьтліс 1929 воын конкурс вылын 2-ӧд премия, а ӧні (1931 воын) сэтшӧм чорыд критика улӧ веськаліс, – сӧмын ме дзик жӧ ставнам сулала сійӧ критика дор. Тэ ӧд ачыд тӧдан, кыдзи донъялӧ ӧнія, пролетарскӧй критик быд литературнӧй произведениӧ. Медвойдӧр сійӧ „видзӧдӧ вужъяс“ („зрит в корень“), кутшӧм кадын петӧма произведениеыс, мый сійӧ сетӧ олӧмыслы, кутшӧм класслы вайӧ пӧльза. Тэнад „Настукыд“ петіс 1930 вося декабрын, кор вӧлі мунӧ чорыд классӧвӧй тыш, кор паськыда заводитӧма нуӧдны наступление капитализм нога элементъяс вылӧ. Критикыд та серти и донъяліс произведениетӧ; сылы медэтша делӧ, кор гижӧма произведениесӧ, а медъёна интересуйтӧ – кутшӧм обстановкаын петӧма сійӧ светас. Босьтам кӧть воддза коми гижӧдъяс миянлысь (Илля Васьлысь „Мунӧны“ поэмасӧ, Тима Веньлысь висьтсӧ „Трипан Вась“, тэнсьыд „Гажаджык, коми йӧз, олӧй“, менсьым зэв уна кывбур): петан кадъясас найӧ вӧвліны, гашкӧ, актуальнӧйӧсь, а ӧні некытчӧ оз туйны. Ставыс – либӧ мелко-буржуазнӧй, либӧ национал-шовинистическӧй. Ме гижлі ворсантор „Рытъя“, кӧсйи петкӧдлыны кулакъясӧс, кыдзи быран классӧс, а артмӧма лёктор. Сылысь лёксӧ, шогмытӧмлунсӧ эрд вылӧ петкӧдіс критика, миян коми критика, Микайлӧ Николаевич! Тэ чайтан, ме эг ерепенитчы? Ок, ёна первойсӧ дорйи ассьым произведениеӧс. А кор пыдӧджык видзӧдлі да джуджыдджыка мӧвпышті, – збыльысь некытчӧ туйтӧм гижӧд, ворсны сцена вылын оз позь. Сідз жӧ и тэнад „Настук“. Ме вӧлі конкурс жюри вылас (веськавлі, ачым эськӧ эг вӧв шлен да). Оботуров ёрт сылы сетіс зэв бур отзыв. Бӧрвылас ме вӧчи сылы музыка (технически эгӧ вермӧ сэки пуктыны сцена вылын). А ӧні сійӧ збыльысь оз туй. Менам став музыкасьыс коли сӧмын ӧтитор, – сьыланкыв „Дзор пӧрысь гозъялӧн раминик ныв“, коді оз мун оперетта текстас, а сюйӧма сэтчӧ кыдзи бокӧвӧй сьыланкыв. Мыйла оз туй? Оз отсав социализм стрӧитӧмлы, оз ёсьмӧд классӧвӧй тыш, сійӧн и оз туй. „Убивайтчыны“ нинӧмла, колӧ сӧмын гӧгӧрвоны (осознать) да сӧгласитчыны. Коді оз кӧсйы сідзи вочны, оз вермы шусьыны сӧветскӧй, торъя нин пролетарскӧй гижысьӧн“.

Ог тӧд, гӧгӧрвоас оз Лебедев менсьым татшӧм вочакывйӧс. Оз кӧ гӧгӧрво, оз кӧ кӧсйы гӧгӧрвоныс, дерт, лёк, ме ногӧн. Оз позь ставсӧ валитны коми критика вылӧ, кор аслад тыдалӧ нелючкиыд. Эм зэв бур (кӧть и чорыд вывті) роч пӧслӧвича: „На зеркало нечего пенять, коли рожа крива“. Кӧть и абу на зэв вылын миян коми критиканым, сӧмын классӧвӧй идеология боксянь кужӧ разбирайтчыны… 

.

Лебедев гижöд вылö вочакыв / Небдiнса Виттор // Ударник. – 1931. – № 5. – 14-15 лист бокъяс. – Пер. загл.: Ответ на письмо Лебедева.

.

Небдiнса Виттор

Ответ на письмо Лебедева

Мне пришло интересное письмо от автора оперетты „Настук“ („Настенька“) М. Лебедева. По-моему это письмо представляет собой общественный интерес. Поэтому я не хочу оставлять его только для себя, а поделюсь и с читателями, и с пишущими в газету людьми.

Вот что пишет Лебедев (по-русски я покажу самые „острые“ места из письма):

„В прошлом году (1930-м. Н. В.) Вы писали мне, что перелагаете на музыку мою оперетку „Настук“, что подготовляете ее к постановке на сцене и проч. Но теперь оказалось, что эта оперетка ни к черту не годится. К такому заключению пришла, по крайней мере, коми критика, назвавшая оперетку кулацким произведением... В чем тут дело, хоть убейте, ничего не понимаю. Оперетку я писал весной и летом 1929 года, когда кулак еще не чувствовал над собой грозы и вел себя вызывающе… И, наконец, оперетка рисует только один маленький эпизод на фронте классовой борьбы, а отнюдь не классовую борьбу в целом, так что предъявлять к ней такие широкие требования – прямо смешно и неразумно. Вообще наша коми критика нестолько чутка и беспристрастна, сколько резка и фанатично-придирчива, а это не говорит в ее пользу.   Ничего конкретно она не устанавливает, а сыплет общими фразами да попутно обвиняет почти всех авторов (в том числе и Вас) в „мелко-буржуазном“ грехе, вот и все. А на такой критике, я думаю, коми литература далеко не уедет. Это звучит ересью, но это так... Вся эта история крайне взволновала меня. Можно и должно критиковать, но нельзя же это делать по допотопному правилу: раззудись плечо, размахнись рука. Нужно же соблюдать справедливость, а не поступать так: вали валом – после разберем“...

Такое „взволнованное“ письмо написал Лебедев. Я отправил ему очень „спокойный“ ответ. Написал так же по-русски, отметил следующее (скажу по-коми):

„Вроде бы удивительно, что ваш „Настук“ 1929 году получил 2 премию на конкурсе, а сейчас (в 1931 году) попал под жесткую критику, – только я так же всецело поддерживаю эту критику. Ты ведь сам знаешь, как сегодня оценивает пролетарский критик каждое литературное произведение. Если раньше он „зрел в корень“, в какое время вышло произведение, какую пользу он приносит для жизни, для какого класса. Твой „Настук“ вышел в декабре 1930 года, когда велась серьезная классовая борьба, когда началось всеобщее наступление на элементы капитализма. С этой точки зрения и оценивал критик твое произведение; его не волновало, когда оно было написано, а больше интересовало – в какой обстановке он вышел в свет. Если взять ранее написанные коми произведения (поэму „Мунӧны“ (Идут) у Илля Вася (В. Лыткин), рассказ „Трипан Вась“ у Тима Веня (В. Чисталев), твое „Гажаджык, коми йӧз, олӧй“ (Живи, коми народ, веселее), мои многие стихотворения): во время их выхода на свет, возможно, они были актуальны, а сейчас они никуда не годятся. Все они или мелко-буржуазные, или национал-шовинистические. Я написал спектакль „Рытъя“ (Вечерняя), хотел показать кулаков, как исчезающий класс, а получилось худое. Критика, наша коми критика, выставила напоказ всю ее негодность, Михаил Николаевич! Ты думаешь, я не ерепенился? Ох, как сильно я вначале защищал свое произведение. А посмотрел поглубже и подумал – действительно, произведение никуда не годится, играть его на сцене нельзя. Так и твой „Настук“. Я был среди жюри конкурса (сам, конечно, не был его членом). Товарищ Оботуров дал ей хороший отзыв. После я сочинил к ней музыку (технически не смог поставить ее на сцене). А сегодня она действительно не годится. У меня из всей музыки осталась только одна – песня „Дзор пӧрысь гозъялӧн раминик ныв“ (Кроткая дочь седой старой супружеской пары), которой нет в тексте оперетты, а вставлена она туда как посторонняя песня. Почему не подходит? Не помогает строить социализм, не обостряет классовую борьбу, поэтому и не годится. „Убиваться“ ни к чему, нужно только осознать и согласиться с этим. Кто не хочет так поступать, он не может себя называть советским, в особенности пролетарским писателем“.

Не знаю, поймет ли Лебедев мой ответ. Если не поймет, если не захочет понять, конечно, по-моему, это будет плохо. Нельзя все валить на коми критику, когда видны твои недостатки. Есть очень хорошая (хоть и жесткая) русская пословица: „На зеркало нечего пенять, коли рожа крива“. Хоть еще и не сильно развита наша коми критика, только и умеет, что разбираться в классовой идеологии…

Перевод Александры Паршуковой